Все три подложных завещания, написанных далеко не безукоризненно по-французски, приложены к делу. Одно из них — завещание Петра I – вымышлено целиком. Известно, что внезапно умерший Петр I не успел составить никаких письменных распоряжений. Перед самой смертью он попросил грифельную доску и написал на ней слабеющей рукой несколько неразборчивых слов. 

Несмотря на разоблачение мнимой внучки Петра, пустившей в ход эту фальшивку, спустя несколько десятилетий в Европе появился другой вариант его завещания, определявшего уже не порядок престолонаследия, а программу всей русской внешней политики на долгие годы. Он был опубликован во Франции накануне вторжения в Россию наполеоновских армий, когда французскому императору для оправдания своих захватнических замыслов понадобилось уверить Европу в существовании у России агрессивных плано. Они якобы были завещаны Петром I.  

Подложное завещание Петра I не раз пускалось в оборот, когда иностранные державы предпринимали против России враждебные действия. Во время Второй мировой войны о нем вспомнили и гитлеровские захватчики, вопившие в своей печати о намерении «душеприказчиков Петра I» «поглотить мир». 

Официальные документы подделывались чаще, чем произведения древних писателей. Обмануть в последнем случае было, конечно, труднее, и такие проделки не давали большого дохода. Но кое-кто сумел проявить талант и на этом поприще. 

В России сбытом поддельных рукописей долго промышлял один ловкий московский книготорговец А.И. Бардин, умевший необычайно искусно подражать старинным почеркам. Про него рассказывали, что он ухитрился однажды почти одновременно продать два изготовленных им поддельных списка знаменитого «Слова о полку Игореве» таким крупным знатокам древности, как известный коллекционер А.И. Мусин-Пушкин и опытный источниковед директор Московского главного архива министерства иностранных дел А. Ф. Малиновский. 

Мусин-Пушкин настолько был уверен в подлинности только что приобретенного экземпляра, что объявил об этом на зачедании Исторического общества и пригласил всех его членов приехать к нему познакомиться с рукописью. Когда знаменитый коллекционер вынес гостям пожелтевшую тетрадь с рукописным текстом «Слова», все принялись поздравлять графа с удачной покупкой. Сомнение в подлинности списка выразил только самый крупный конкурент Мусина-Пушкина по подобным покупкам и один из редакторов первого издания «Слова» А.Ф. Малиновский. 

– Что же заставляет вас считать этот список поддельным? – спросил его хозяин. 

– Да ведь и я, граф, купил вчера точно такой же экземпляр. 

– У кого? 

– У Бардина! 

После того как оба коллекционера сличили свои списки, им оставалось только признать, что боа «уникума» были одинаково чисто сработаны.