Портрет писателя: «Дэвид Копперфилд» Чарлза Диккенса

 

 «Дэвид Копперфилд». Русскоязычному читателю привычно полное название этой книги — «Жизнь Дэвида Копперфилда, рассказанная им самим». Однако дословный перевод будет «История жизни, приключений, переживаний, наблюдений Дэвида Копперфилда — младшего из бландерстонского Грачевника, которую он ни за что и никогда не хотел публиковать». Таким образом, разница между тем, что человек сам хочет поведать миру, и тем, что он хочет как будто бы утаить, очень важна и находится в самом центре произведения. В предисловии к первому изданию 1850 года (когда роман вышел в виде книги; а не в журнале по частям, что было обычной практикой в то время) его автор написал: «Из всех моих книг я больше всего люблю эту». Не отрекся от этих слов писатель и впоследствии.

 

Бесполезно вспоминать прошлое… если эти воспоминания не могут помочь в настоящем.

 

Чарлз Диккенс

 

 

«Дэвид Копперфилд» — едва ли не самый популярный из романов Диккенса, причем не только в англоязычных странах, но и за рубежом. Его русский перевод журналы «Отечественные записки», «Москвитянин» и «Современник» напечатали практически сразу за публикацией оригинала, в 1850 году. Это классический пример воспитательного романа; им восхищались Лев Толстой («Какая прелесть Давид Копперфилд!»), Федор Достоевский, Генри Джеймс, Франц Кафка и мн. др. авторы. А вот Джеймсу Джойсу не нравилась сентиментальность Диккенса, его пристрастие к сентенциям и рыхлость повествовательной структуры; он едко спародировал стиль романа в «Быках солнца».

 

 Обложка первого издания. 1850 год

 

Чем детство Копперфилда похоже на детство самого Диккенса

 

Обложка современного издания

 

Почему же этот роман был так дорог Диккенсу? Возможно, потому, что эта книга во многом автобиографическая. Однако события из его реальной жизни современники представляли себе несколько иначе, нежели их потомки. На них были основаны страницы романа, где маленький Дэвид мыл бутылки из-под вина, работая на складе, куда его отправил жестокий отчим. Пусть отчима у писателя на самом деле и не было. Сам Диккенс работал на фабрике ваксы и вращался совсем не в той социальной среде, где хотел бы себя видеть. Он всегда имел некоторые социальные амбиции, мыслил себя человеком образованным, благородным, и для романа эта идея также очень важна. Будущему писателю было обидно оказаться среди простых мальчишек: он очень боялся, что навсегда там и останется.

 

Современникам невозможно было поверить, что писатель действительно трудился в таких условиях – они считали это вымышленным. По их мнению, Диккенса обращается к жизни городских низов, бедноты, чтобы средний класс больше об этом узнал и как-то пожалел этих несчастных людей, склонился к каким-то благотворительным деяниям. Этим писатель прославился после выхода романа «Оливер Твист», посвященного, в общем-то, жизни городских низов и криминальному миру.

Чарлз Диккенс (1812–1870)

 

Почему современникам так сложно было в это поверить? Потому что молодой писатель Диккенс к моменту выхода романа «Дэвид Копперфилд» уже был знаменитостью европейского и даже трансатлантического масштаба. О его биографии кое-что знали, в частности, что он был достаточно скромного происхождения. Но представить себе, что он работал на фабрике и жил какое-то время в долговой тюрьме со своей семьей, было совершенно невозможно. И, вероятно, поэтому Диккенс одновременно обнажает трагические, очень сложные страницы своей биографии, но в то же время их немного скрывает, а в целом использует эту автобиографию как возможность переосмыслить свою жизнь и переписать ее заново.

 

В романе Дэвид Копперфилд — сирота. Отец умирает до рождения мальчика, мать — когда он еще был младшим школьником. То, что Дэвид учится в ужасной школе, где его преимущественно бьют и всячески над ним издеваются, а потом становится простым рабочим, — это козни жестокого отчима. В действительности родители Диккенса были живы и здоровы не только когда он был маленьким мальчиком, но и на момент выхода романа «Дэвид Копперфилд». Только отношения с ними были непростыми. Если в романе мать Дэвида — молодая, прекрасная, невероятно кроткая женщина, то матушка самого писателя была, видимо, более сложным человеком. Идея работы на фабрике ваксы не то чтобы исходила от матери, но мать нисколько ей не противилась — наоборот, оставила его там работать, когда острой финансовой необходимости в этом у семьи уже не было. Чарлз был сильно на нее обижен. Возможно, поэтому в романе он представляет себе своих родителей совершенно другими, и они очень рано исчезают со сцены.

 

Дэвид с мамой. Рисунок Джесси Уилкокс Смит. 1923 год

 

Реальные родители Диккенса выведены в книге под именем мистера и миссис Микобер. Это достаточно эксцентричные персонажи, с которыми Дэвид Копперфилд знакомится в Лондоне, во времена работы на винном складе. Микоберы — хозяева квартиры, в которую его поселяют. Однако, поскольку Дэвид был тогда еще маленьким мальчиком, они фактически принимают его в свою семью. Миссис Микобер благородного происхождения, она часто вспоминает, как жила с мамой и папой, какая у них была прекрасная, элегантная жизнь, какие прекрасные гости у них собирались и т. д. Ее семья, конечно, недовольна, что она вышла замуж за Уилкинса Микобера, поскольку тот не умеет зарабатывать на жизнь, на протяжении всего романа берет в долг все больше и больше денег, не может их отдать и потом живет со своей семьей в долговой тюрьме.

 

В 1820-е годы жить в долг было обычной практикой, но зачастую, когда люди не могли расплатиться со своими кредиторами, а те могли добиться помещения должников в тюрьму. И нередко они жили там достаточно долго вместе со своей семьей и маленькими детьми, потому что тем некуда было пойти. Cемья Микобер оказывается в романе в такой же ситуации, как и реальная семья писателя.

 

Мистер Микобер все время попадает в неприятности, порой очень серьезные, но при этом он достаточно добродушный, веселый человек. Его характеризует очень выспренная речь — это одна из его очень ярких и выразительных характеристик в романе. Он невероятно витиевато выражается, потом сам путается или забывает, что он хотел сказать, говорит: «Короче…» — и резюмирует все то же самое более простыми словами. Этот контраст между очень напыщенной искусственной речью и каким-то совершенно простым языком является важным комическим приемом характеризации этого героя. Микобер все время находится в очень шатком, неустойчивом положении: с одной стороны, он весь в долгах, а с другой — очень любит покушать и выпить. Его семья все время поедает какое-то роскошное мясо, когда абсолютное большинство бедных семей в Лондоне того времени не могло себе этого позволить. Он все время находится между какими-то крайними эмоциональными состояниями. То он в отчаянии и говорит, что покончит с собой, то он тут же начинает веселиться, шутить, петь. Таким образом, он все время колеблется между полюсами, и ближе к концу романа, в кульминационный момент, он так же колеблется между тем, раскрыть ли ему тайну, которая была ему доверена, и тем самым изобличить махинации злодея Урии Хипа, или все-таки сдержать данное слово и тайну сохранить. За мистером Микобером закреплено очень неустойчивое во всех смыслах положение.

 

 

Мистер Микобер. Рисунок Джозефа Клейтона Кларка. Около 1890 года

 

Как на Диккенса и роман о Копперфилде повлиял театр

 

Диккенс всю жизнь мечтал о славе и особенно в молодости связывал эти мечты с театром. Он очень хотел стать актером и даже записался на прослушивание в почтенный лондонский театр Друри-Лейн, но тяжело заболел и пропустил это прослушивание — и другой такой случай ему после этого не представился. Однако он всю жизнь ставил любительские спектакли. В 1857 году при постановке спектакля по пьесе его друга Уилки Коллинза «Ледяная бездна» Диккенс познакомился с молодой актрисой Эллен Тернан, которая стала его возлюбленной и из-за которой брак Диккенса, уже и без того давший трещину, распался.

 

Очень важным театральным способом самореализации для Диккенса, особенно в его поздние годы, стала читка произведений перед публикой. Он достаточно рано начал этим заниматься и в первую очередь делал это в благотворительных целях. С 1858 года он стал ездить с коммерческими турами по Британии и Америке, зарабатывал огромные деньги, и это приносило ему очень большое удовольствие и невероятную популярность. Диккенс действительно был артистичен и замечательно читал свои произведения, ибо и писал их для того, чтобы их каким-то образом исполняли.

 

В 1858 году, выступая с речью на благотворительном обеде, который давало Королевское общество поддержки пожилых актеров, Диккенс сказал, что каждый актер всегда играет для автора, а каждый писатель, даже когда он работает не в драматической форме, пишет, по сути, для сцены. В «Дэвиде Копперфилде» это влияние театра и это театральное качество очень заметно. Большинство сцен романа очень тщательно простроены, как мизансцены, диалоги прописаны таким образом, что их можно поставить прямо сейчас. Поведение героев очень театрально. Они заламывают руки, бросаются друг другу в объятия и очень активно задействуют жестовый код выражения эмоций, чувств, который был принят на сцене того времени.

 

Чем так ужасен Урия Хип, главный злодей романа

 

Диккенс вдохновлялся не только драматическим, но и кукольным театром. Самые яркие кукольные персонажи в романе — это его злодеи. Отчим Дэвида, мистер Мэрдстон, напоминает мальчику восковую фигуру, а коварный Урия Хип во многих сценах напоминает то огородное пугало, то куклу; лицо его описывается как маска, а его невероятно длинные конечности, странным образом двигающиеся и подергивающиеся, напоминают о движениях марионетки.

 

Урия Хип — это клерк, слуга мистера Уикфилда, который является адвокатом и финансовым поверенным Бетси Тротвуд, двоюродной бабушки главного героя. Он занимает очень скромное положение и всячески это подчеркивает. Он все время говорит о том, какой он маленький, ничтожный, смиренный человек. Однако в то же время Урия Хип лелеет большие планы, подпаивая имеющего склонность к портвейну мистера Уикфилда, и после этого завладевает полным его расположением и доверием и начинает махинации с бумагами. В какой-то момент из-за этих подтасовок Бетси теряет все свое состояние.

 

Диккенс обращает особое внимание на то, каким образом Урия Хип манипулирует мистером Уикфилдом, полностью подчиняя его своей воле. Марионетка претендует на роль кукловода, и это воспринимается как что-то необыкновенно жуткое. В другом месте романа герой, глядя на подобную сцену, говорит нам, что если бы обезьяна управляла человеком, это не выглядело бы более отвратительно, чем несчастный мистер Уикфилд в лапах Урии Хипа.

 

Таким образом, помимо того, что Урия Хип — это кукла, он еще и не совсем человек в том смысле, что он все время сравнивается с различными животными. У него очень странная пластика, он все время извивается, как змея или угорь, куда-то проползает, подобно улитке, то есть он постоянно сравнивается с какими-то отвратительными существами. И это показывает нам, как по сравнению с XIX веком изменились представления о том, что такое человеческое движение. Сейчас, если мы представим себе человека с такой пластикой, как у Урии Хипа, то он мог бы быть успешным клубным танцором и совершенно замечательно себя реализовать. Для того времени такие странные движения, которые не вписываются в этикет, не считываются в рамках того театрального кода выражения эмоций, где можно заламывать руки определенным образом, — это не человеческие движения, это что-то очень странное и жуткое.

 

Чем же так ужасен Урия Хип? На самом деле можно сказать, что главный злодей романа — это человек, который, извиваясь ужом, пытается влезть, втиснуться туда, где ему не место. Урия Хип — выскочка. Задолго до того, как мы узнаем, что он участвует в каких-то финансовых махинациях, мы уже видим отвратительную, не совсем человеческую фигуру, и это нечеловеческое качество связано именно с тем, что он хочет быть не тем, кем является по рождению. Это очень характерно для Диккенса, у которого все хорошие — бедняки, которые находятся на своих местах и никуда не движутся. Но в то же время Урия Хип является темным двойником героя и самого автора, потому что они сами делают нечто подобное. Копперфилд, который работал на складе и пешком прошел путь от Лондона до Дувра, тоже не прекрасный принц, который по рождению имеет права на все то, чем он обладает. Однако он считает себя таковым, и это делает его прекрасным и благородным героем. И Диккенс, чьи бабушка и дедушка по отцовской линии были экономкой и швейцаром в доме одного британского аристократа, занимает промежуточное положение между слугами и господами. Но для него необыкновенно важно, что он не слуга. Он другой, он достоин большего, тогда как Хип, тоже считающий, что он достоин большего, оказывается ужасным и зловещим персонажем.

 

 

Урия Хип. Рисунок Джозефа Клейтона Кларка. Около 1890 года

 

Само имя этого героя отсылает нас к истории из Ветхого Завета, зная которую мы можем увидеть эту ситуацию в совершенно ином свете. Урия Хеттеянин — это персонаж из Второй книги Царств, чья прекрасная жена привлекла внимание царя Давида. Он взял ее себе, а от Урии решил избавиться. Урия был офицером в армии Давида. Царь повелел своим главнокомандующим поставить Урию в самую гущу битвы и отступить от него. Урия был убит, Давид получил еще одну жену, и все было бы хорошо, если бы Господь не покарал его за это дело, которое было «злом в очах Господа».

 

И вот мы видим это соперничество Урии и Давида из-за женщины, которое переносится в роман, где у нас есть Давид — а в XIX веке по-русски Копперфилда, как мы отмечали вначале, цитируя Льва Толстого, звали именно Давидом, — ему противостоит Урия, они соперничают из-за Агнес, дочери мистера Уикфилда. Урия влюблен в нее с детства, Агнес любит Дэвида, а Дэвид только к концу романа понимает, что эта женщина предназначена ему судьбой. Но он готов сделать все, чтобы она не досталась Урии. Библейский подтекст был совершенно очевиден читателям романа — для них Книга книг была гораздо ближе, чем для нас теперь, и привносила еще одно измерение в текст. Возможно, злодей не такой уж и злодей, а скорее жертва обстоятельств. Дэвид Копперфилд говорил о том, что, когда человека унижают всю его жизнь, он превращается в такое жуткое существо.

 

Для иного читателя имя Урии Хипа может ассоциироваться в первую очередь с Uriah Heep — британской группой тяжелого рока. Почему музыканты вполне себе светлого коллектива взяли имя такого отвратительного персонажа, и поныне остается загадкой. Биографы группы этого не объясняют, но просто пишут, что в те рождественские дни 1969 года, когда название ансамбля поменяли со Spice на Uriah Heep, о Диккенсе говорили все, потому что в следующем отмечалась сотая годовщина со дня кончины писателя.

 

Как Диккенс расшатывает представления о норме

 

В этом романе, как и в других своих произведениях, Диккенс активно расшатывает современные ему представления о норме. Например, в доме мисс Бетси живет мистер Дик — человек, которого другие люди считают сумасшедшим. Но бабушка считает его едва ли не гением, и Дик играет в романе очень важную положительную роль. Тем самым Диккенс ставит под сомнения наши сложившиеся представления о том, кто нормален, а кто безумен.

 

Другой очень важный в этом плане персонаж — это карлица мисс Моучер, которая оказывает парикмахерские и косметические услуги самым разным людям, а заодно разносит слухи. Когда Дэвид видит ее впервые, она кажется ему вульгарной и не очень хорошей. Но потом оказывается, что у нее доброе сердце. Мисс Моучер говорит ему: «Послушайтесь доброго совета, — хотя бы он исходил от коротышки ростом в три фута. Только тогда, мой друг, когда у вас есть веские основания, связывайте физические недостатки с моральными». Эта мысль очень важна для Диккенса. Он показывает доброту и прекрасные качества самых разных людей, которых общество привыкло отвергать — бедных, с физическими особенностями и даже преступников.

 

Зачем нам читать Диккенса

 

Критики, читавшие Чарлза Диккенса в подлиннике, отмечают, что одно из главных достоинств его прозы — необыкновенно богатый, сочный английский язык, который никакая адаптация, увы, не может сохранить. И невозможно дать почувствовать этот вкус человеку, который только начинает изучать английский или просто знает его недостаточно хорошо.

 

Но, несмотря на языковой барьер, Диккенса все равно нужно читать. Недавний успех романа Донны Тартт «Щегол», очень диккенсовского и по стилю, и по той морали, которую мы можем из него извлечь, показывает, что Диккенс парадоксальным образом вновь становится современным, актуальным писателем. Особенно в наш век высоких технологий, когда на кончиках пальцев нам доступен весь мир, доступен как очень яркая картинка в высочайшем разрешении, Диккенс, который открывает для нас не только визуальное, но тактильное и чувственное измерение мира, может быть особенно важным. В эпоху пандемии, когда наши контакты были ограничены и мы все старались держаться друг от друга подальше, особенно не хватало той тактильности, которую дает нам Диккенс. Когда маленький Дэвид брал свою няню за указательный палец, исколотый иголкой от шитья, то на ощупь он был похож на маленькую карманную терочку для мускатных орехов.