«Русский Джойс»: «Город Эн» Л. Добычина

 

 

Роман «Город Эн» — это хроника взросления героя в российской провинции на закате Империи. Он написан в новаторской модернистской оптике как перечень самых элементарных событий и впечатлений детства. На заре соцреализма эксперимент оказался неуместным. Книгу громят за формализм и надолго забывают, а её автор пропадает без вести.

 

 

…Мы имеем дело с явлением… как бы это получше сказать… хотел сначала написать что-то типа «уникальным» или даже «грандиозным», но лучше в данном контексте не употреблять этих нелепых слов, они очень не вяжутся с Добычиным, с тем, что он писал и каким он был. Просто — мы имеем дело с Явлением. И — да, как-то досадно, что об этом явлении мало кто знает. Если говорить о читательских массах (где они, эти массы) — то можно сказать, что никто не знает.

 

Дмитрий Данилов

 

 

Обложка книги

 

Жизнь Л. Добычина

 

Леонид Иванович Добычин родился в 1894 году в городе Лю́цин Витебской губернии. Два года спустя семья переехала в Двинск (ныне Даугавпилс, Латвия). Там Леонид окончил реальное училище, потом поступил в Политехнический институт в Петербурге, не доучился (надо было зарабатывать на жизнь), жил в Брянске, где работал статистиком, перебрался снова в Ленинград. Он был замкнутым человеком. Наиболее яркие воспоминания о Добычине оставил Вениамин Каверин, но было их едва ли десяток страниц.

 

Переводчица Марина Чуковская (невестка Корнея Ивановича) вспоминала, что Добычин никогда ничего не рассказывал ни о себе, ни о своей семье. По её словам, производил впечатление безнадёжно одинокого человека:

 

Ничего примечательного в его внешности не было. Невысокий, довольно плотный, опрятно одетый, с гладко, до глянца выбритой головой, этот тридцатилетний человек походил на рядового совслужащего той поры и уж никак — на автора острого рассказа. Светлые глаза, прикрытые старомодным пенсне без оправы, глухой голос, смех, похожий не то на клёкот, не то на рыдание, — все было обыкновенным. И только горькие, обидчивые складки опущенного рта да манера неожиданно с хрустом трещать пальцами выдавала трагичность его характера.

 

Литературовед Андрей Арьев отмечает рефреном повторяющуюся в романе «Город Эн» фразу Христа: «Ноли ме тангере» («Не тронь меня»). Она не только связана с хрупкостью и субтильностью героя и не просто отсылает к реплике Башмачкина в «Шинели» «Оставьте меня, зачем вы меня обижаете?» — эти слова относятся к самому автору. Добычин предпочитал уворачиваться, скрываться; он не любил даже развёрнутого вида собственного имени. Вот строчки из его письма прозаику Михаилу Слонимскому: «Только „Л. Добычин“, а не „Леонид“, как некоторые мерзавцы неизвестно на каком основании практикуют. Кланяюсь. Ваш Л. Добычин».

 

Леонид Иванович Добычин (1894–1936(?)

 

При жизни писателя вышли два небольших сборника рассказов («Встречи с Лиз» и «Портрет») и роман «Город Эн» в полтораста страниц. В наше время были посмертно опубликованы рассказ «Дикие» и повесть «Шуркина родня», рукописи которых сохранились у друзей писателя.

 

Л. Добычин пропал без вести после 28 марта 1936 года. 25 марта его роман и вообще всё творчество подверглось резкому поношению во время очередной советской идеологической кампании — в тот раз «против формализма и натурализма». Мемуаристы пишут, что Добычин был выбран жертвой потому, что у него не было большого имени или важных связей в литературном мире, в Ленинграде он к этому моменту жил всего восемь месяцев. Вряд ли ниспровергатели думали, что результатом критики будет самоубийство писателя. Хотя доказательств самоубийства нет: Добычин просто исчез. Переправил скудное имущество к матери в Брянск, отдал ключ от комнаты близкому знакомому (который, как позднее выяснилось из архивов, был главным на него доносчиком). Только Корнею Чуковскому отправил письмо: «А меня не ищите — я отправляюсь в далёкие края».

 

творческий метод писателя

 

Историк культуры Кирилл Кобрин называет Л. Добычина одним из виртуальных основателей «ленинградской прозаической школы» 1960–1980-х годов и приводит в пример «совершенно довлатовскую фразу» из рассказа «Сиделка»: «Захотелось небывалого — куда-нибудь уехать, быть кинематографическим актёром или лётчиком». Хотя и Кобрин отмечает, что Добычина невозможно с уверенностью прописать по какому-либо разряду — на него ссылаются и «любители нулевой степени письма», считая автора «а-культурным» вроде Сэмюэла Беккета; другие «противопоставляют „настоящего“ Добычина „кривляке“ Набокову».

 

Если вообразить, что основанная Добычиным школа существует до сих пор, то за последнее время в ней был только один выпускник — писатель Дмитрий Данилов. В романе «Горизонтальное положение» он заменил субъекта описанием действия, а в книге «Описание города» буквально прошёлся по следам автора «Города Эн». Герой описывает город, где жил выдающийся русский писатель, не называя ни города, ни писателя, и вообще в произведении нет имён собственных. Кроме, пожалуй, одного — Данилов так часто приходит к «пустому месту», что оно становится топонимом.

 

Сам Данилов в эссе о Добычине «Записки инопланетянина» так определяет творческий метод «учителя»: «Добычин — не рассказчик историй, а фиксатор реальности. <…> Нет, конечно, рассказы у него имеют форму историй, но это истории, начинающиеся ни с чего и кончающиеся ничем. Куски жизни маленьких, неприметных людей». И наконец отвечает на вопрос, можно ли считать Добычина сатириком:

 

Добычин в своих рассказах показывает нам, что ад, ужас и трагедия человеческого существования — не в том, что идут войны, что люди мучают, грабят и убивают друг друга. Вернее, не только в этом. А ещё и в том, например, что человек идёт по улице в магазин, чтобы купить канцелярские кнопки. В том, что человек читает доклад „Ильич и специалисты“. В том, что музыканты на эстраде играют вальс.

 

О чём книга «Город Эн» и как она написана

 

«Город Эн» формально принадлежит к жанру романа воспитания. Рассказанная от первого лица история детства и отрочества героя проходит в начале прошлого века в маленьком городке на западе Российской империи. По существу же перед нами уникальный художественный эксперимент — попытка совершенно по-новому описать отношения человеческого сознания с окружающим миром и исторической реальностью.

 

Первые упоминания о замысле книги появляются в 1926 году в письмах Добычина к писателю Михаилу Слонимскому. В это время автор жил в Брянске, служил в Губпросвете, жил в одной комнате с матерью и сёстрами и с трудом выкраивал время для литературного труда. Тем не менее именно там (до 1927 года) была написана большая часть рассказов Добычина. Систематическая работа над романом начинается в 1928 году, затем после перерыва возобновляется в 1932-м. Завершён же «Город Эн» был после переезда в 1934 году в Ленинград, когда Добычин, освобождённый от изматывающей службы, смог сосредоточиться на литературной деятельности.

 

«Наивная» фиксация мельчайших примет провинциального быта позволяет создать в романе конспективную панораму эпохи. Ничтожные изменения, происходящие в «малом мире», где существует сам герой — постепенно взрослеющий мальчик, его родители, их знакомые (Александра Львовна Лей, семьи врача Кондратьева и инженера Карманова), оказываются связаны с грандиозными событиями, происходящими в «большом мире» в 1900-е — потрясениями российской и мировой истории, культурными и техническими новациями. При этом по сути сам «малый мир» не меняется, сохраняет свою уютную и тоскливую стабильность. Таким же стабильно-инфантильным, несмотря на внешнее возмужание, остаётся сознание героя-рассказчика. С одной стороны, герой по-детски сентиментален, с другой — интонация повествования довольно отстранённая: о своих переживаниях герой-рассказчик говорит как бы из будущего, из другого мира. Финал книги — переход в это иное, взрослое состояние.

 

Предшественники романа

 

В «Городе Эн» есть прямые отсылки к русской классике: прежде всего к Гоголю («Мёртвые души»), Чехову («Степь»), а также Пушкину и Достоевскому. Современники отмечали связь романа с автобиографической прозой Анатоля Франса и русских символистов (особенно «Котиком Летаевым» Андрея Белого). Наконец, уже первым читателям были очевидны параллели с эпопеей Марселя Пруста (особенно «По направлению к Свану») и «Портретом художника в юности» Джеймса Джойса. С Джойсом его сравнивали и на том разгромном собрании, только в негативном смысле: как писать не надо.

 

Город, в котором происходит действие

 

Действие многих произведений классической русской литературы, от «Мёртвых душ» до «Двенадцати стульев», происходит в городе N (от латинского nomen — имя, название). Бывают и вариации, например русифицированный Энск в «Двух капитанах» Каверина. У Добычина, когда речь заходит о «Мёртвых душах», также используется русская транскрипция. Для героя-рассказчика «город Эн» из «Мёртвых душ» кажется (в полном противоречии с общепринятой трактовкой гоголевского текста) обителью взаимной нежности и благоденствия, желанной страной, предметом грёз:

 

Я взял книгу и читал, как Чичиков приехал в город Эн и всем понравился. Как заложили бричку и отправились к помещикам, и что там ели. Как Манилов полюбил его и, стоя на крыльце, мечтал, что государь узнает об их дружбе и пожалует их генералами.

 

Николай Гоголь «Мертвые души». «Губернский город NN». Художник А. Лаптев 

* * *

 

Мы могли бы купить себе бричку и покатить в город Эн. Там нас полюбили бы. Я подружился бы там с Фемистоклюсом и Алкидом Маниловыми.

 

Впрочем, это не так уж далеко от той интерпретации «Мёртвых душ», к которой склонялись в своё время критики-славянофилы. Например: «…Манилов, при всей своей пустоте и приторной сладости имеющий свою ограниченную, маленькую жизнь, но всё же жизнь, — и без всякой досады, без всякого смеха, даже с участием, смотришь, как он стоит на крыльце, куря свою трубку, а в голове его и бог знает что воображается, и это тянется до самого вечера» (Константин Аксаков).

 

В то же время «город Эн» — это и тот не названный прямо город, в котором происходит действие романа. Он находится на реке Двине (которая несколько раз упоминается в тексте), неподалёку от Риги, «курляндского берега» и Полоцка. Очевидно, что это Двинск, город детства автора. Городская топография Двинска воспроизведена в книге с большой точностью. Характерен национальный и конфессиональный состав действующих лиц, среди которых кроме русских (православных) также католики (поляки и литовцы), евреи, протестанты (латыши, немцы), униаты, татары.

 

 

Двинск. Рижский вокзал. Начало XX века

 

В 21-й главе герой ездит в Крым, в Севастополь и Евпаторию (названные по имени). Это единственный раз, когда действие выносится за пределы города и его окрестностей. Начинается оно, предположительно, в 1901 или 1902 году и заканчивается весной 1911-го: датировка основана на упомянутых в тексте исторических событиях.

 

Отражение времени

 

В книге упоминаются или отражаются следующие исторические события: «Дело Дрейфуса» (гл. 3); появление в быту каучука (там же); восшествие на британский престол Эдуарда VII (гл. 7); Русско-японская война (гл. 13–17); убийства министра внутренних дел Плеве и великого князя Сергея Александровича (гл. 14, 16); революция 1905 года (гл. 17); открытие Государственной думы (гл. 18); появление кинематографа (гл. 22–23); установление конституционной монархии в Турции (гл. 27); столетний юбилей Гоголя (гл. 28); смерть Льва Толстого (гл. 32); 50-летие отмены крепостного права (гл. 34). Проекция этих событий на жизнь героя и его знакомых оказывается иногда драматической (гибель инженера Карманова, отца одного из друзей рассказчика, убитого неизвестно кем на улице) или по крайней мере сюжетно значимой (отъезд Александры Львовны на войну в качестве сестры милосердия), иногда же проявляется в опереточно-бытовой форме (пепельница «Дрейфус читает журнал»).

 

Круг чтения героев тоже несёт яркий отпечаток эпохи (от юмориста Николая Лейкина, а позднее журнала «Сатирикон» — до Ницше). В числе литературных произведений, которые читают герои, упоминается, между прочим, книга Корнея Чуковского (близкого знакомого и корреспондента Добычина) «Нат Пинкертон и современная литература» (1908).

 

 

Герой романа знакомится с «журнальчиками «Сатирикон» и находит их чрезвычайно интересными

 

Главный герой

 

Герой — ровесник Добычина (родившегося в 1894 году), он сын врача, умирающего в 1902-м (это тоже автобиографично). Но, в отличие от Добычина, у которого было два брата и две сестры, персонаж его романа — единственный сын в семье. Его мать служит на телеграфе — мать самого писателя работала акушеркой; её профессия «отдана» другому персонажу книги, Александре Львовне Лей. Разумеется, читателю обо всех этих совпадениях и несовпадениях было неизвестно, но они позволили Добычину выстроить необходимую психологическую дистанцию по отношению к герою. Если мы сравним текст романа с некоторыми письмами взрослого Добычина, мы легко увидим отдельные интонационные совпадения. Но там, где у самого писателя очевидна ирония, его герой простодушно-серьёзен.

 

Герой наделён чертами, которые в наше время могли бы назвать аутическими. Он как будто совсем не рефлексирует, не осознаёт и не описывает никаких иерархических или причинно-следственных отношений между событиями. Он читает огромное количество книг (причём это книги взрослые, «не по возрасту»), но не приобретает из них знания о взаимосвязи явлений и не проецирует их на окружающий мир. Он отождествляет имя автора и название книги — характерная инфантильная черта («книга «Чехов»). В результате мир предстаёт «остранённым», неожиданным. Такого рода демонстративная инфантильность, отказ от «понимания» окружающего и разумного взаимодействия с ним иногда были в 1920–1930-е годы формой психологической самозащиты для «бывших людей» (граждан, потерявших социальный статус после Октябрьской революции — аристократов, чиновников, священников, купцов и других представителей «эксплуататорского класса»). У героя «Города Эн» эти черты тоже могут быть защитными — как проявление подспудного страха перед взрослым миром, перед неумолимо наступающей историей, перед будущим.

 

 

«Утром мутного, с низкими тучами и мелкими брызгами в воздухе, дня мы узнали, что умер Толстой», — вспоминает рассказчик в «Городе Эн»

Роман написан ритмически равномерными короткими фразами, с минимальным количеством придаточных предложений и эпитетов — языком практически детским, даже не подростковым. Синтаксис, характерный для речи героя, не допускает не только анализа событий, но даже резких эмоциональных оценок. В нём нет той экспрессии, которая в рассказах Добычина возникает благодаря ещё более коротким фразам и подвижному ритму. В «Городе Эн» у читателя возникает ощущение однородного и равномерного течения времени, хотя в восприятии героя оно то ускоряется, то замедляется.

 

Для обозначения персонажей и реалий настойчиво используются одни и те же слова и (или) речевые блоки, заимствованные героем из языка окружающих и никак не преображённые его сознанием. В повествовании фигурирует, например, «Пётр к-ц Митрофанов», торгующий «религиозными предметами». Как отмечает Сергей Шиндин, «механизм мышления героя объединяет сам объект и его вербальное обозначение»: скажем, хозяйка лавки настойчиво именуется «Л. Кусман» (с инициалом!), поскольку именно это написано на её вывеске.

 

Финал

 

Герой, не догадывавшийся о своей близорукости, надевает очки, видит вещи в неизвестных ранее подробностях и осознаёт, что до сих пор всё видел «неправильно». Возможно, этот эпизод метафорически означает потерю интеллектуально-эмоциональной невинности, шаг к осознанию «взрослого» мира, к рефлексии. Интересные аналогии — рассказ Бабеля «Линия и цвет» (1923) и эпизод из мемуаров Алексея Ремизова «Подстриженными глазами» (опубликованы в 1951-м). В рассказе Бабеля носителем «слепого», «расплывчатого» зрения оказывается обречённый на поражение Керенский, который сознательно не хочет видеть реальность такой, какова она есть, полагает, что его близорукость даёт ему свободу. У Ремизова обретение «ясного зрения» означает утрату фантастичности и дерзости детского мира. У Добычина вопрос о том, что может принести эта своеобразная инициация, остаётся открытым.