Сто лет русской литературы: «Жизнь Арсеньева» Ивана Бунина

Этот роман — история становления личности юного дворянина, поэта Алексея Арсеньева от младенчества до зрелости: первые воспоминания и впечатления, учеба в гимназии, первые влюбленности — в крестьянку и соседку, познание смерти, иллюзии и увлечения, путешествия. Из всех этих осколков Иван Бунин воссоздает быт России позапрошлого века и подводит итог русской литературе того времени в книге «Жизнь Арсеньева». Многие критики считают «Жизнь Арсеньева» главным произведением писателя, а жанр его определяют как роман или поэму в прозе. Отдельным изданием книга вышла в 1930 году, но последняя часть увидела свет три года спустя.

 

Воспоминания — нечто столь тяжкое, страшное, что существует даже особая молитва о спасении от них.

 

Иван Бунин

 

 

Обложка книги

 

Как написана эта книга

 

Уже первые ее читатели отметили, что в ней четко видны все узнаваемые элементы бунинской прозы. Пристальное внимание к деталям, оживляющие их неожиданные эпитеты, максимально субъективная передача красок и запахов. Зимняя дорога пахнет «лошадиной вонью, мокрым енотовым воротником, серником и махоркой при закуриваньи», а кухня — «жирной горячей солониной и ужинающими мужиками». Небо усеяно «белыми, синими и красными пылающими звездами», море — «купоросно-зеленое».

 

«Жизнь Арсеньева» делится на пять книг: каждая связана с определенным этапом взросления героя. В первой — ранние впечатления, состоит она из пейзажей, описаний и самых смутных воспоминаний. Вторая посвящена учебе Алексея в гимназии. На смену природе, цветам и краскам приходит быт: дом небогатого мещанина Ростовцева, в котором живет главный герой, обстановка провинциального города и его гимназии. Третья часть — рассказ о первых влюбленностях. Четвертая — своеобразный травелог, описание путешествий героя по России. Пятая, «Лика», и вовсе отдельный рассказ, во многом похожий на будущие «Темные аллеи»: скупое и вместе с тем откровенное повествование о любви. Темы не разграничены строго по главам, а плавно сменяют друг друга. Описания природы из первой части составляют начало второй, любовные линии третьей открывают четвертую, встреча с Ликой, главным персонажем пятой части, происходит в финале четвертой.

 

Еще одна особенность романа — монологичность повествования. Хотя уже из названия следует, что автор и герой не одно лицо — основной массив текста  не только воспоминания, но и рассуждения Арсеньева о русской литературе и истории, о характерах, о модах и событиях, о человеческих типах и переменах в быту. Что-то вроде заметок на полях автобиографии, и именно они превращают исповедь главного героя в нечто большее: роман о мире, который навсегда ушел и сохранился только в воспоминаниях.

 

«Жизнь» можно отнести к жанру романа воспитания: здесь действительно рассказана история становления и взросления главного героя. Но есть важное отличие. Дело в том, что классический роман воспитания рассказывает о том, как сама жизнь, череда событий, с которыми сталкивается герой, формируют его личность. Дэвид Копперфилд Диккенса через лишения и унижения приходит к успешной литературной карьере. Фредерик Моро из «Воспитания чувств» и Александр Адуев из «Обыкновенной истории» Гончарова переживают крах иллюзий и юношеского романтизма и становятся обывателями. С Арсеньевым же ничего не происходит: его не обманывают, он не оказывается жертвой интриг, не вынужден предавать свои идеалы. Главное в его воспитании — впечатления от книг, путешествий и встреч. Чтение Пушкина и Лермонтова, наблюдения за природой и похоронами помещиков, влюбленности в коллег, крестьянок и жительниц соседних имений. Но в первую очередь — игра света в цветных стеклах окон родного дома, цвета полей и неба, запахи садов и городов, которые и описывает молодой литератор Алексей Арсеньев.

 

Иван Алексеевич Бунин (1870–1953)

 

Предшественники романа

 

О произведениях, повлиявших на «Жизнь Арсеньева», Бунин открыто говорит в лирических отступлениях о русской литературе XIX века. Важную роль в сюжете играют стихи Пушкина и Лермонтова, романы Толстого и Тургенева. Но Владислав Ходасевич ставил «Арсеньева» выше тургеневских романов: «Вся его вода, весь сахар… отделены и удалены».

 

Другие источники влияния еще очевиднее. «Жизнь Арсеньева» завершает длинную традицию беллетризованных мемуаров или автобиографических романов из жизни русского поместного дворянства: «Детские годы Багрова-внука» Сергея Аксакова, «Детство», «Отрочество», «Юность» Льва Толстого и написанное за десять лет до «Арсеньева» «Детство Никиты» Алексея Николаевича Толстого, с которым Бунина связывали сложные отношения, где была и симпатия, и отвращение.

 

Фамилия главного героя не случайна. Арсеньева — фамилия бабушки Лермонтова. В истории русской литературы XIX века она занимает место где-то рядом с Ариной Родионовной. Только няня Пушкина — носительница народной мудрости и фольклора. А Елизавета Алексеевна Арсеньева — хранительница патриархальной дворянской культуры, строгий и внимательный воспитатель юного и пылкого поэта. Таким образом, само имя героя тесно связывает его с традицией, с Россией первой половины XIX века.

 

Роман или автобиография?

 

И автор, и первые критики книги не рассматривали ее как автобиографию. Тем не менее автобиографические мотивы в ней важны и заметны. Арсеньев движется по тому же пути, что и Бунин: бросает гимназию, работает в провинциальной газете, путешествует, переживает роман с коллегой по редакции. У многих героев «Жизни Арсеньева» есть узнаваемые прототипы, автобиографичны многие факты и детали.

 

Хутор Каменка, где рос Арсеньев (одинокая усадьба среди пустынных полей, где «зимой безграничное снежное море, летом — море хлебов, трав и цветов»), списан с хутора Бутырки Елецкого уезда, где прошло детство Бунина. Бабушкино имение Батурино — это Озерки, бунинское родовое гнездо. Запивающий временами отец героя, игрок, промотавший состояние, оборонявший Севастополь в Крымскую кампанию, азартный, вспыльчивый и беспечный усадебный дворянин — портрет отца писателя. Братья Бунина — Юлий, народоволец, арестованный по доносу соседа, и трудолюбивый Евгений — выведены в романе как Георгий и Николай Арсеньевы. Прототип несчастливого и чудаковатого домашнего учителя Баскакова в реальности носил фамилию Ромашков, а мещанин Ростовцев, у которого живет Арсеньев, поступив в гимназию, — Бякин.

Иллюстрация к роману «Жизнь Арсеньева» Ореста Верейского

 

Автобиографической основой романа Арсеньева с Ликой были отношения самого Бунина с Варварой Пащенко Она была корректором газеты «Орловский вестник». Вместе они прожили несколько лет и переехали в Полтаву. Но затем Варвара покинула писателя, как и в романе, лишь оставив записку («Уезжаю, Ваня, не поминай меня лихом…»). Правда, Пащенко, в отличие от Лики, бросила Бунина ради их общего приятеля, актера Арсения Бибикова. Совпадает даже смерть героини и ее прототипа. Как и Лика, Пащенко умерла от туберкулеза — только не вскоре после расставания с писателем, а много лет спустя, в 1918 году.

 

Самый внятный ответ на вопрос об автобиографичности «Жизни Арсеньева» дала вдова писателя Вера Муромцева-Бунина: «Конечно, в «Жизни Арсеньева» очень много биографических черт, взята природа, в которой жил автор, но все художественно переработано и подано в этом романе творчески, и, может быть, подано так потому, что автору хотелось, чтобы это было так в его жизни».

 

Путешествие героя

 

Поведение Арсеньева далеко не всегда подчинено бытовой логике. В четвертой части, после скуки в деревне и нескольких юношеских любовных увлечений, Алексей принимает решение устроиться на службу в редакцию провинциальной газеты. И отправляется в Орел, но по дороге внезапно меняет маршрут и начинает порывистое путешествие по России. Почему он вдруг так поступает, прямо не объясняется. Мы вдруг видим всю европейскую часть России словно с высоты птичьего полета. «…Там, вдоль вокзала, — великий пролет по всей карте России: на север — в Москву, в Петербург, на юг — в Курск и в Харьков, а главное — в тот самый Севастополь, где как будто навеки осталась молодая отцовская жизнь…» — и Арсеньев начинает метаться между этими географическими точками.

 

Обратим внимание, что Арсеньев нарочно выбирает «литературные» места на карте. Помещичий юг — Орел он прямо называет «городом Лескова и Тургенева». Крым «Севастопольских рассказов» Толстого и семейных преданий: «Было что-то, что связывалось с моим смутным представлением дней Крымской войны: какие-то редуты, какие-то штурмы, какие-то солдаты того особенного времени, что называлось «крепостным» временем». Поездка в Петербург — тоже порывистая, внезапная и необъяснимая — оборачивается попыткой пережить там все то, что обычно переживает «маленький человек» в большом, холодном и жестоком городе: «Петербург! Я чувствовал это сильно: я в нем, весь окружен его темным и сложным, зловещим величием». Одним словом, герой снова примеряет на себя сюжетные, характерные модели русской литературы — и смысл путешествия именно в том, чтобы побывать внутри «Севастопольских рассказов», «Петербургских повестей», «Леди Макбет Мценского уезда» или «Отцов и детей».

 

Иллюстрация к роману «Жизнь Арсеньева» Ореста Верейского

 

Последняя часть

 

В финале четвертой части Бунин ставит точку в повествовании. Оно переносится во Францию конца 1920-х годов, описываются смерть и похороны когда-то случайно встреченного Арсеньевым в Орле гусара. Но после этого «Жизнь» продолжается, и следует пятая часть. Она заметно отличается от предыдущих, да и опубликована поначалу была в «Современных записках» за 1933 год как самостоятельное произведение под названием «Лика». Но, как признавался сам Бунин, он «издал „Лику“ [отдельно] только потому, что „Жизнь Арсеньева“ уже была издана, но при первой возможности [то есть при публикации романа отдельной книгой] ввел ее как пятую книгу»⁠.

 

Стилистически она несколько выпадает из ткани романа и даже больше напоминает будущие рассказы «Темных аллей». Тут почти нет монологов и лирических отступлений, рассуждений и описаний — это линейное повествование о первой любви и первом опыте совместной, почти семейной жизни Арсеньева. Но именно эти отличия одновременно определяют место «Лики» в романе: это финал скитаний, рассуждений и сомнений главного героя. Жизнь с Ликой, любовь к ней и скорбь о прошедшем счастье становятся итогом всех переживаний молодого Арсеньева. Именно потому, что «Лика» — стройная история любви, ее последняя фраза вполне может восприниматься как эпилог ко всему роману: «Я видел ее смутно, но с такой силой любви, радости, с такой телесной и душевной близостью, которой не испытывал ни к кому никогда».

 

Иллюстрация к роману «Жизнь Арсеньева» Ореста Верейского

 

Тема смерти

 

В книге очень много описаний смертей. Умирают маленькая сестренка Надя, бабушка Арсеньева, муж сестры героя Писарев (у него тоже «литературная» фамилия). Но едва ли не больше внимания уделяется смертям вовсе незнакомых герою людей: гибнет некий деревенский мальчик Сенька (уменьшительное от имени Арсений, очевидная параллель с фамилией главного героя) — и за этим следует настоящее эссе о смерти: «Есть люди, что… с младенчества имеют обостренное чувство смерти (чаще всего в силу столь же обостренного чувства жизни)… Вот к подобным людям принадлежу и я». Умирает популярнейший в 1880-е годы поэт Семен Надсон — и это вызывает в душе Арсеньева невероятное потрясение: «Когда я прочел зимой о его смерти и о том, что его металлический гроб, „утопавший в цветах“, отправлен для торжественного погребения „в морозный и туманный Петербург“ я вышел к обеду столь бледный и взволнованный, что даже отец стал тревожно поглядывать на меня и успокоился только тогда, когда я объяснил причину своего горя». Кончается роман тоже смертью — Лики, которая просит, «чтобы скрывали от меня ее смерть возможно дольше».

 

Но у повышенного внимания к теме смерти есть и другие, более сложные причины. Одним из первых о них заговорил философ Федор Степун в рецензии на роман: «Тема памяти сущностно связана с темой смерти. Читая „Арсеньева“, всем существом чувствуешь, что преображающая глубина бунинской памяти есть реальная власть над обезображивающим беспамятством большевизма, что она не просто память, но уже вечная память панихиды». Также он отмечает, что в романе нет ни слова о том, что описанный мир исчез, что его больше нет, тем более — что он разрушен Гражданской войной и большевизмом. Отчасти потому, что Бунин не исключал, что создаст продолжение и опишет судьбу героя в 1917 году и позже. Отчасти — потому что именно тема смерти, отчетливо звучащая в романе, делает его хроникой умирания старой, патриархальной, дворянской России.

 

Иллюстрация к роману «Жизнь Арсеньева» Ореста Верейского

 

Нобелевская премия

 

После присуждения Бунину Нобелевской премии в 1933 году «Жизнь Арсеньева» была издана на основных европейских языках, — правда, под измененным и даже прямо противоположным оригинальному названием: «К истокам жизни». Если русское заглавие указывает на то, что роман — биография вымышленного героя, то переводное скорее намекает на мемуарный жанр. Британская и американская критика приняла «Истоки» холодно: суть всех отзывов сводилась к тому, что это просто достойная книга лауреата Нобелевской премии, известного по старому рассказу «Господин из Сан-Франциско».

 

Сам Бунин не считал роман оконченным и на протяжении нескольких лет обдумывал идею продолжения. Литературовед Александр Бабореко в своей книге о Бунине приводит цитату из его записных книжек, в которой даже указывается, что будет с Арсеньевым дальше: «Вот молодой человек: ездит, все видит, переживает войну, революцию, а затем и большевизм, и приходит к тому, что жизнь выше всего, и тянется к небу». Так или иначе, к роману писатель больше не возвращался. В Советском Союзе роман впервые вышел в составе девятитомника Бунина в 1966 году и с тех пор продолжает переиздаваться.

 

В литературе о Бунине часто встречается утверждение, что Нобелевскую премию писатель получил именно за «Жизнь Арсеньева». Но официальная формулировка комитета была: «За строгое мастерство, с которым он развивает традиции русской классической прозы». Кроме того, о возможности его награждения говорилось задолго до публикации романа. Еще в 1920-е годы в эмигрантской среде велись споры о том, кто из русских писателей станет первым лауреатом. Наиболее вероятным кандидатом считался Максим Горький, кроме него и Бунина всерьез говорилось о возможности награждения Александра Куприна и Дмитрия Мережковского.

Чествование Бунина в Стокгольме по поводу вручения ему Нобелевской премии (1933)

 

Заметим, что политической составляющей в решении Нобелевского комитета не было — Бунина наградили не в пику советской литературе. Все споры о премии сводились к одному вопросу: кто из литераторов (Горький, Куприн, Мережковский или автор «Жизни») более достоин получить премию за сто лет русской литературы. Так, чтобы это была премия одновременно и Толстому, и Чехову, и Достоевскому, и Тургеневу. В этом смысле «Жизнь Арсеньева» только продемонстрировала, что Бунин — идеальный кандидат на эту роль.