Доронин Николай Иванович

Наши души обожгла война
О Николае Ивановиче Доронине
(1928 – 2012)

Мы древней правды постигали суть,
Чтоб одолеть – всем миром навалиться,
Куском последним и теплом делиться
И жить по правде, а ни как-нибудь.
Всё это без высоких, громких слов,
Мы постигали буднично и просто.
Нам, маленьким, уже была по росту
Единственная к Родине любовь!

Маргарита Чебышева

Меня война пахать учила.
Как мальчик с пальчик, так и я
Ходил за плугом молодчиной,
Пахал колхозные поля.
И точно помню: знал я точно,
Что надо фронту помогать,
Что надо срочно и досрочно,
И безогрешисто пахать.
И я пахал, пахал и сеял.
И мать, забыв и мор и глад,
Шептала богу и соседям
Про мой крестьянственный талант.

Народная мудрость гласит: тот не жил, кто не знал бедности, войны и любви. Всё это было в жизни котельничанина, члена Всероссийского общества слепых Николая Ивановича Доронина. Когда началась война, ему шёл тринадцатый, но выглядел он не по годам взрослым. К тому же в войну люди взрослели не от прожитых лет, а от жизненных испытаний.
Николай родился в многодетной крестьянской семье в деревушке Коробчата, которой давно нет на карте района. Трое из семи детей умерли в младенчестве ещё до войны. Лишь три года ему довелось поучиться в Зайцевской школе. Чтобы не опоздать на уроки – путь до школы был немалый, пять километров – вставал ранёхонько, ещё петухи не пропоют.
Может быть и дальше бы учился, да зрение подвело. В четвёртый класс уже не пошёл. Родители сокрушались: надо бы мальца в больницу свозить, да всё некогда, дел невпроворот. А тут двоюродный брат, сын материной сестры, вернулся из армии. Дедушка Николая с ним договорился, чтобы тот на лошади (выпросил у бригадира) свозил внука в Котельнич, в поликлинику. Поездка ничего не дала: врачи не обнаружили у парнишки ничего серьёзного и отправили обратно.
Жили Доронины бедно, поэтому сидеть дома Николаю не было резона, и он пошёл работать в колхоз. Да и куда ещё можно было податься крестьянскому сыну, когда учиться зрение не позволяло, а уехать в город не было возможности – паспорта крестьянам в то время не выдавали, а колхозная работа пареньку была знакома с малых лет. Что доверяли, то и делал: зимой вывозил на поля навоз, летом участвовал в сенокосе, осенью – в уборке урожая. Дисциплина в колхозе была жёсткая, работали без выходных, не припомнит, чтобы кто-то выпивал или прогуливал. Никто не мог ослушаться бригадира: в деревне тот был самым авторитетным начальником.
А тут война…
– Не описать, какое горе принесла в каждый дом война. О том, что мы пережили, рассказать трудно – сравнений сразу и не подберёшь. – Николай Иванович неторопливо рассказывает о той грозовой поре, о которой знает не понаслышке. – Наша деревня маленькая была, но людная – она сразу опустела. Отца забрали в первые дни войны, хотя сорок шесть ему стукнуло. Мы и подумать не могли, что больше не свидимся. Из Котельнича новобранцев отправили на Ленинград, но они даже до фронта доехать не успели, даже привет фронтовой не успели передать – состав попал под бомбёжку на станции Шарок. Никто не уцелел. Всех погибших похоронили в братской могиле. Уже после войны я нашёл его имя в Книге Памяти.
Когда получили похоронку, плакали вместе с мамой – слёз не сдерживали. Надо сказать, что из всей деревни с войны вернулся лишь один человек, охотник Иван Заяц. Хорошим был охотником: бил волков, медведей и лис. Он очень заботился о своей многодетной семье: умудрился одиннадцать посылок с фронта послать, чтобы дети с голоду не умерли…
Николай Иванович надолго замолкает.
– Когда в деревне всех, кого можно было, мобилизовали, в колхозе работать стало некому – остались женщины, старики и дети, – продолжает очевидец тех событий. – Зима сорок первого выдалась суровой. Несмотря на слабое зрение, мне пришла повестка из военкомата на лесозаготовки, и я пять зим наравне с взрослыми отработал в Опаринском районе. До тысячи человек там работало. Тяжело было, но я как-то приноровился – рос-то не избалованным: валил и кряжевал лес, грузил его в вагоны, которые по узкоколейке отправляли в леспромхоз, а потом на фронт. В весеннюю распутицу возвращался в деревню и работал в колхозе: пахал, боронил, сеял, косил, молотил, а зимой снова уезжал в лес. Не было работы, которую я не смог бы осилить. Домашнее хозяйство в войну тоже было на детях. И ведь что интересно: с малых лет приучаясь к крестьянскому труду, к работе на земле, ребятня не роптала и не хныкала.
Радовало, что на лесозаготовках нам платили зарплату. На территории леспромхоза был магазин и даже клуб, в котором по вечерам под гармошку от души веселились. Родные моего приезда ждали, как праздника. Иногда я привозил гостинцы, которые покупал в магазине. Чего там только не было на прилавках – глаза разбегались: сахар, масло, конфеты… В колхозе-то ведь живых денег не видали, работали за «палочки», поэтому благодаря мне семья сводила концы с концами и исправно платила налоги… Помню, как мать обнимала меня, по её щекам катились слёзы, и она шептала: «Кормилец ты наш!..»
После войны на лесозаготовки меня уже не посылали, и я стал полноправным колхозником. В 1958 году женился, золотую свадьбу с женой отметили. Сын живёт в Москве, работает в полиции. Парень хороший вырос – не обижусь на него.
Когда деревни стали разваливаться, мы с супругой переехали в Котельнич. Без работы я не мог, и ещё двадцать лет трудился на птицефабрике. Как же мы раньше работали! – Голос Николая Ивановича предательски дрожит. – Птицефабрика поднялась, когда ею руководил Николай Васильевич Окулов. Талантище! Для расширения поголовья он в Покровском землю брал, сеял пшеницу, чтобы было чем птицу кормить. А сейчас сердце рвётся от боли, на душе тоска – до чего страну довели! Поля заросли, предприятия позакрывали, в колхозе весь инвентарь – комбайны и трактора – в металлолом сдали, односельчане разъехались в поисках лучшей жизни… А ведь раньше-то все люди были обеспечены работой… – Он сокрушённо разводит руками и горестно вздыхает.
К сожалению, утешить великого труженика мне нечем.
Сам Николай Иванович достойно прожил свою жизнь, был и остался патриотом района, и слова – родина, патриотизм, честь и совесть – для него не пустые. Он знает, какое множество подвигов совершили подростки во время войны. Только в те времена это не считалось чем-то из ряда вон выходящим. Это была жизнь!..
Сам он за 72 года трудового стажа имеет 14 медалей, но самая дорогая для него награда – «За самоотверженный труд в годы Великой Отечественной войны».
– Пусть лежат… Внукам останутся на память, – говорит с гордостью. – Они у меня хорошими выросли.

Материал подготовила
Лидия Георгиевна Семёновых,
заведующая тифлоиздательским сектором
Кировской областной
специальной библиотеки для слепых.