Волшебный городок Гвидона: хроника Николая Лескова «Соборяне»

«Соборяне» Николая Лескова — роман-хроника последних лет жизни двух священнослужителей и дьякона. Литературное сокровище русского консерватизма, «Соборяне» — книга о бесконечно милом сердцу Лескова провинциальном духовенстве, о людях ревностных, смешных, трогательных. Их искренность и готовность бороться за веру не замечают — не только из-за перемен в политическом сознании, которым Лесков не симпатизировал, но и потому, что нет пророка в отечестве своём.

 

Горька литературная биография Лескова, трудна и судьба его книг. Но счастлива! Отходит злоба давних дней, утихают былые страсти; истина проступает. Иной раз кажется, что настоящее прочтение этого автора сегодня только начинается.

 

Лев Аннинский, литературный критик (1934–2019)

Обложка книги «Соборяне»

 

Сюжет

 

Протоиерей Савелий Туберозов — благочинный округа и настоятель собора в вымышленном провинциальном городке Старгороде. Как и другие «соборяне» — священник Захария Бенефактов и дьякон Ахилла Десницын, отец Савелий твёрдо верит в идеалы православия. Не желая идти на компромиссы, он вступает в конфликт с церковным начальством и местными властями, старающимися его подкупить. Последние ожидают, что он искоренит раскол (старообрядчество) в пользу официального православия и будет сообщать о политически неблагонадёжных. Туберозову противостоят школьный учитель-нигилист Варнава Препотенский и политический провокатор Измаил Термосесов, секретарь князя Борноволокова, ревизора, прибывшего в Старгород. Туберозов отказывается подчиниться и осуждает насильственную борьбу со старообрядчеством как варварство. В конце романа отец Савелий произносит речь, обвиняя местных господ в эксплуатации крестьян и насилием над сельским населением. Он созывает местных чиновников на молебен и читает проповедь, больше похожую на политическую речь, обещая наказание власть имущим, которые относятся к своим людям как к животным. Термосесов пишет на протоиерея донос. Туберозова запрещают в служении, он заболевает и умирает. Сразу после смерти запрет снимают, и отца Савелия хоронят в священническом облачении. Дьякон Ахилла вскоре гибнет из-за несчастного случая, а отец Захария умирает от естественных причин в самый день Пасхи.

 

Когда и как написана книга

 

Работать над материалом, который впоследствии стал книгой «Соборяне», Николай Семёнович Лесков начал в 1866 году. В 1867-м появился первый вариант «Соборян» — «Чающие движения воды»; в 1868-м — второй — «Божедомы». Их журнальная публикация не завершилась; писатель не прекращал работу над романом и вносил в него существенные изменения. Итоговая редакция, получившая название «Соборяне», была закончена в 1872 году.

«Соборяне. Староградская хроника». Москва, 1872 год

Лесков указывал, что «Соборяне» не роман, а хроника. Для понимания книги это принципиально важно. Писатель отсылает к древнерусским летописям, которые перечисляют события, не различая центральных и периферийных явлений, и лесковская хроника ближе к жизни, чем идейно выверенная и эффектно выстроенная беллетристика. Знакомый по другим произведениям Лескова сказ (есть стилизация некнижной, устной речи) здесь приглушён. Хотя стилистический блеск Лескова виден и в наивных письмах дьякона Ахиллы, и в рассказах карлика Николая Афанасьевича о причудах его старой барыни, и в дневниковых записях образованного и мудрого протопопа Туберозова. Этот дневник, из которого мы узнаём многое о жизни русского духовенства в XIX веке, в «Соборянах» занимает самую большую главу. Лескову нужно было не просто, по словам Достоевского, «мысль разрешить», но скорее поставить нужные вопросы, которые между прочим не позволяют навязать ему ни одну из «заранее готовых» позиций в споре об обществе и церкви 1860-х. Дальнейшее развитие лесковской прозы подтвердит его обособленность от всей русской литературы, ощутимую в уникальном языке и замысле «Соборян».

Николай Лесков. Фотография Франца де Мезера. 1875 год

 

Что повлияло на написание «Соборян»

 

Во-первых, это собственные воспоминания Лескова, выходца из семьи священников. Политические новости и тревоги 1860-х, а также реакция на них, в том числе создающиеся одновременно с «Соборянами» «Бесы» Достоевского. В последнем случае можно, пожалуй, говорить о взаимном влиянии: Достоевский и Лесков внимательно читали друг друга, и в «Бесах» и «Соборянах» немало параллелей. К примеру, в «Бесах» революционер-провокатор Верховенский предлагает Ставрогину роль Ивана-царевича в политическом заговоре, а в «Соборянах» провокатор Термосесов предлагает князю Борноволокову: «Будьте-ка вы Иван Царевич, а я буду ваш Серый Волк».

Есть и другие не менее важные влияния на «Соборян». Это работы по истории и быту русского духовенства, в частности запрещённая книга священника Иоанна Белюстина «О сельском духовенстве в России» и сочинения духовных писателей, например Иннокентия Херсонского. Это политическая журнальная полемика 1860-х. Это «Житие протопопа Аввакума» — лесковский Туберозов, даром что борется с раскольниками, многим напоминает «огненного протопопа» XVII столетия. Это Гоголь с его умением сочетать идиллию и сатиру. Наконец, это английская проза XVIII–XIX века — от Лоренса Стерна до Энтони Троллопа: «Соборян» часто сравнивают с английскими романами о священниках.

Изданная за границей книга священника Иоанна Белюстина «О сельском духовенстве в России». 1858 год.

 

Как приняли книгу и что было дальше

 

Как и в случае с другими произведениями Лескова, на восприятии «Соборян» отрицательно сказалась антинигилистическая репутация писателя, к которой добавилась одиозная репутация консервативного журнала «Русский вестник». С издевательской критикой выступил скандальный критик, друг революционных демократов Виктор Буренин, обвинивший Лескова в глупости, в пошлом «стебницизме» (по старому псевдониму Лескова — Стебницкий), в попытке трижды напечатать одну и ту же вещь и, наконец, в плагиате (по предположению Буренина, дневник Савелия Туберозова — настоящий дневник священника, который Лесков выдал за собственное сочинение).

В то же время о «Соборянах» тепло отзывались критики консервативных изданий и духовные писатели — за создание «живого литературного типа доброго пастыря» и отход от традиции карикатурного изображения священников в литературе. Сохранились свидетельства о том, что к Лескову лично приходили священники, чтобы рассказать, с каким вниманием прочли роман и сообщить любопытные факты из своей жизни. Высокое мнение о «Соборянах», судя по всему, разделял Фёдор Достоевский, также хроникой Лескова восхищался Иван Гончаров. «Великолепной книгой» назвал «Соборян» Максим Горький в своей статье о русском классике. Отчасти благодаря этому тексту Николай Лесков не был окончательно забыт в советские годы.

Лесков до конца дней считал «Соборян» своей лучшей книгой и говорил о ней: «Может быть, единственная моя вещь, которая найдёт себе место в истории нашей литературы». Темы «Соборян» нашли продолжение в «Мелочах архиерейской жизни», «На краю света», «Запечатленном ангеле» и других произведениях Лескова.

 

Для знакомства с истинным Лесковым я всегда советую прочесть «Очарованный странник», «Запечатленный ангел», «На краю света», «Соборяне», «Старые годы в селе Плодомасове». Это всё — тузовые вещи.

 

Сергей Дурылин, искусствовед (1886–1954)

 

Между тем долгое время «Соборяне», образно говоря, лежали на полке. Хотя книгу любили читатели (из неё в обиход ушло выражение «наступить на любимую мозоль»), о ней, как и о Лескове вообще, мало писали вплоть до конца 1890-х. Редкие хвалебные отзывы и попытки анализа принадлежали Василию Розанову, Сергею Дурылину, Акиму Волынскому.

В довоенное время в СССР «Соборяне» не переиздавались, но о них помнили в эмиграции. Марина Цветаева в письме Юрию Иваску сообщала: «Из русских книг больше всего люблю „Семейную хронику“ и „Соборян“».

Советские издания «Соборян» выходят только в 1950–1960-е; в это время хроника попадает наконец в активный оборот лесковедов — особенно много пишет о ней критик Лев Аннинский, опять же сопоставляющий замысел «Соборян» с «Войной и миром» и «Братьями Карамазовыми»: «национальная художественная вселенная, русский духовный космос». В наше время «Соборяне» — один из самых изучаемых лесковских текстов. Об экранизации книги мечтал режиссёр Алексей Балабанов, однако признавал: «Лесков — гениальный автор. И экранизация наверняка получится хуже оригинала. Так что, думаю, пытаться не стоит». В целом на месте постановок и экранизаций, которые приличествовали бы произведению такого уровня, — ощутимое зияние, и это говорит о том, что «Соборяне» по-прежнему не прочитаны как следует.

 

Жизнь русского духовенства в «Соборянах»

 

Что можно узнать о жизни духовенства из книги Лескова? Основное действие «Соборян» происходит в середине 1860-х, но из дневника протопопа Савелия мы узнаём о его жизни предыдущих 35 лет.

Вячеслав Шварц. Картина «Патриарх Никон в Новом Иерусалиме». 1867 год. Государственная Третьяковская галерея.

 

Савелий Туберозов был рукоположён в священники в 1831 году. За это время из молодого священника, мечтающего о духовном обновлении своей паствы, он превращается в умудрённого жизнью настоятеля. В 1837-м он произносит искреннюю проповедь, за которую его подвергает взысканию консистория (орган церковного управления), и после этого больше не проповедует. У духовного начальства свои интересы: священник — инструмент церковной политики. Туберозову предписано бороться со старообрядцами. При этом, когда он просит дозволения «иметь на Пасхе словопрение с раскольниками», ему в этом отказывают, очевидно, опасаясь «как бы чего не вышло». Церковная бюрократия требовала от священников отчитываться за «обращённых» и «возвращённых» в лоно Церкви, но средства для этого священники должны были изобретать сами. Иногда вмешивалось государство: в 1836 году Туберозов пишет о разрушении по приказу городничего староверческой часовни («Зрелище было страшное, непристойное и поистине возмутительное») и о том, как староверы собрались на её развалинах для молитвы.

В дневнике Туберозов гневно пишет о коррупции, к которой его склоняют: «…Всего что противнее, это сей презренный, наглый и бесстыжий тон консисторский, с которым говорится: «А не хочешь ли, поп, в консисторию съездить подоиться?» Нет, друже, не хочу, не хочу; поищите себе кормилицу подебелее». Доносить на проступки священника церковному начальству могут даже его собственные причетники (служители церкви, не имеющие священного сана). Светское начальство, в свою очередь, относится к священникам без должного почтения.

Скульптуры протоиерея Савелия Туберозова, священника Захарии и дьякона Ахиллы у памятника Н. С. Лескову в Орле

 

Из описания семинарского прошлого выгнанного за «великовозрастие и малоуспешие» дьякона Ахиллы можно узнать кое-какие подробности о духовных училищах в России, где были распространены пьянство, кулачные бои и воровство от бедности. Несмотря на всё умиление духовенством, Лесков не питал иллюзий о том, как обучали священников. Туберозов, описывая свою неловкость при знакомстве с будущей покровительницей — помещицей Плодомасовой, пишет в дневнике: «В чём эта сила её заключается? Полагаю, в образовании светском, которым небрегут наши воспитатели духовные». Много в «Соборянах» сказано и о бедности, в которой жили провинциальные священники, церковнослужители и семинаристы. Савелию Туберозову не на что купить себе новую рясу.

 

Нигилист Варнава Препотенский

 

Препотенский — лютый враг протопопа Савелия и дьякона Ахиллы. В начале романа мы узнаём о его ужасном поступке: он «сварил в котле человека», то есть тело утопленника, чтобы извлечь из него скелет и использовать его как анатомическое пособие. Это приводит всё старгородское священство в ужас и возмущение. Война с Препотенским начинается как анекдот, но вскоре у Варнавки появятся влиятельные союзники, и дело примет совсем не шуточный оборот. Случай со скелетом Лесков взял из газетной хроники и очень сильно утрировал: в романе он явно пародирует просветительский позитивизм и материалистические взгляды «новых людей» — вспомним тургеневского Базарова с его убиенными лягушками и разговорами об анатомии глаза.

Базаров сам слегка пародиен (за что Тургеневу крепко досталось от нового человека Антоновича и всей прогрессивной молодёжи 1860-х), но на фоне тех взглядов, с которыми ассоциировался Лесков, «Отцы и дети» выглядели прямо-таки революционной пропагандой. Дело в том, что писательская карьера Лескова была омрачена неудачным журналистским опытом (статьёй о петербургских пожарах 1862 года) и историей с его первыми романами — «Некуда» и «На ножах» (последний создавался и печатался одновременно с «Соборянами»). Эти романы, где нигилисты описывались безо всякой симпатии как опасные смутьяны и прохиндеи, вписались в антинигилистическую тенденцию и поставили Лескова в контекст, которого он вовсе не заслуживал: писателя прямо обвиняли в работе на III Отделение (орган полиции, который занимался надзором за политически неблагонадёжными лицами и сыском). Лесков славился упрямством — и то, что в «Соборянах» он опять выводит на чистую воду нигилистов, хорошо рисует его характер.

Имя и фамилия Варнавы Препотенского — подчёркнуто поповские. Имя Варнава носил один из апостолов от семидесяти, и в его честь были наречены многие известные церковные деятели. Латинское praepotēns означает «очень мощный» («вельми мощный», сказал бы священник) — такими «латинскими» фамилиями любили нарекать в духовных училищах. Варнавка Препотенский — сын просвирни (женщины, выпекающей просфоры), а отцом его был священник. Окончив семинарию с отличием, Препотенский отказывается становиться священником, ибо «не хочет быть обманщиком». До дикой истории со скелетом его борьба с клерикализмом — в сущности, детские шалости. Он обманом заставляет протопопа Савелия отслужить панихиду по декабристам и подначивает учеников задавать священникам каверзные вопросы: «Этот глупый, но язвительный негодяй научил ожесточённого лозами Алёшу Лялина спросить у Захарии: «Правда ли, что пьяный человек скот?» — «Да, скот», — отвечал ничто же сумняся отец Захария. «А где же его душа в это время, ибо вы говорили-де, что у скота души нет?»

Препотенский, в отличие от Базарова, который «решил ни за что не приниматься», человек деятельный. Он школьный учитель и тем более опасен. В самом по себе учении ничего дурного нет, и вряд ли Лесков полагал, что не следует изучать человеческую анатомию. Опасность — в том пренебрежении, которое Препотенский проявляет по отношению к заповедному миру духовенства: именно из этого зерна нигилизма произрастает катастрофа, которая в конце концов погубит старгородский причт. То, что в церковной среде появлялось множество атеистов и революционеров, сохраняющих религиозный пыл, но сменивших содержание своей проповеди, не составляло секрета уже в середине XIX века.

 

Город Старгород

 

Само название «Старгород» (он же Старогород и Старый Город — в тексте есть вариации) уже говорит о лесковской установке на консерватизм, на особую поэзию старины и старинного патриархального уклада. В первом варианте «Соборян» — «Чающие движения воды» — есть подробное описание Старгорода с «узкими улицами, типической русской постройки домами» и указано, что со стороны город похож на «волшебный городок Гвидона» из пушкинской «Сказки о царе Салтане». Из более поздних редакций это описание пропало. Как замечают комментаторы Лескова, идеализированный Старгород — один из часто встречающихся в русской литературе «сборных городов» (по слову Гоголя). У него нет отчётливого прообраза, хотя некоторые черты роднят его с Орлом, в котором Лесков жил, и Мценском, в котором он бывал (вспомним «Леди Макбет Мценского уезда»). В «Соборянах» сказано, что Старгород стоит на реке Турице. В России есть три реки с таким названием, но ни одна из них не протекала через Орловскую губернию.

 

Орёл начала XX века. Главный прообраз Старгорода

 

Спустя больше чем полвека город Старгород появится в романе «Двенадцать стульев». Там будет царить уже не идиллическое благолепие, а провинциальная суета.