Если завести речь о великих реформаторах России, то, конечно же первым вспоминается Пётр I. Масштаб его преобразований сложно переоценить — многие сферы государственного устройства сделали при нём огромный скачок в развитии. И людей для управления государством царь подбирал под стать себе — ярких, масштабных, с блистательным умом новатора. В чём-то и Иоганн Даниель Шумахер, 330-летие которого мы сегодня отмечаем, уподобился царю-реформатору: Пётр создал в России, например, армию нового типа, а Шумахер – принципиально иную библиотеку, совсем не похожую на тёмные, пыльные и мало посещаемые монастырские книжные собрания. Новая библиотека была публичной, имела полный и разнообразный фонд научных изданий, систематическую расстановку книг, подробнейший каталог, уютные помещения. Такой мы знаем библиотеку и теперь, спустя 2,5 века со дня назначения Иоганна Даниеля Шумахера секретарём и библиотекарем Академии наук. 

Биографических сведений о Шумахере дошло немного. Известно, что он уроженец небольшого эльзасского городка Кольмар, окончил философский факультет Страсбургского университета, занимался богословием и получил степень магистра, защитив диссертацию «О Боге, о мире и душе». Но вскоре за вольные стихи из Страсбурга сбежал, а уже в 24-летнем возрасте, в 1714 году, был принят на русскую службу в Аптекарскую канцелярию к заведовавшему врачебной частью в России лейб-медику Петра Великого Роберту Арескину в качестве секретаря по иностранной переписке. Так уж повелось на Руси, что немец, даже не имевший особенно глубоких познаний в медицине, считался лучшим врачевателем. Теперь романтику и сочинительство Шумахеру пришлось оставить. Но, видимо, юноша и впрямь был ловок и талантлив, ведь одновременно он начинает заведовать книжным собранием Петра Великого и его небольшим кабинетом редкостей (Кунсткамерой). 

А уже почти через 5 лет, в конце 1718 года, лейб-медик Петра I Лаврентий Лаврентьевич Блюментрост (приемник Арескина) сообщал царю о служащих при Кунсткамере, среди которых первым числился «библиотекарь Яган Даниель Шумахер и надсмотритель всяких раритетов и натуралей». Видимо, не случайно Блюментрост удерживает Шумахера на службе, если учесть, что первый библиотекарь был вторым лицом в академии. В первом, петровском уставе так и написано: библиотекарь – при президенте главный командир, по-современному вице-президент академии. Почтённым библиотекарем сделаться было иной раз труднее, чем академиком. 

Это потом, постепенно, от устава к уставу, положение библиотекаря упало сначала до восьмого пункта, потом опустилось до 43-го и ещё ниже. Тем не менее статус библиотекаря оставался и остаётся по сей день высоким, и это объясняется статусом самой книги — драгоценного хранилища знаний. 

В 1722 году Иоганн Шумахер (теперь уже на русский лад Иван Данилович) в отчёте пишет: «Надобно двоякие книги на новые менять» и предлагает вести переписку с ведущими учёными мира. Так начался международный книгообмен российской библиотеки. Указом Петра I Шумахеру поручается ехать за границу, чтобы сыскать там учёных людей, желавших определиться в службу Его Величества, и вместе с тем осмотреть как частные, так и публичные библиотеки, и кунсткамеры. Шумахер выполнил задачу блестяще, правда не без помощи царского кармана; но в Россию приехало немало светил тогдашнего учёного мира: от Даниила Бернулли и Леонарда Эйлера, до только ступивших на стезю науки учёных. По возвращении Шумахер представил Петру I десятки каталогов разных библиотек — от Кембриджской до библиотеки Ватикана, 517 названий приобретённых книг, фундаментальный отчёт о поездке, который сегодня считается едва ли не первым отечественным документом по библиотечному делу.  

С этого времени Шумахер фактически был единственным распорядителем Кунсткамеры: управлял финансами, принимал экспонаты, показывал библиотеку и музей важным гостям. Шумахер продолжает умножать библиотечные собрания, а по велению Петра «доступ в Библиотеку каждому свободен с двух до четырёх часов пополудни» и «чтоб каждый посетитель встречен бывал бокалом вина, фруктами и цукербротом по сезону», но только после просмотра коллекций. При Библиотеке академии Шумахер завёл типографию, переплётную, камнерезную и гравёрную мастерские. В немалой степени о видах тогдашнего Петербурга мы можем судить по гравюрам Михаила Махаева, печатавшимся в созданных 

Шумахером мастерских. Благодаря Шумахеру существуют две с половиной тысячи томов протоколов заседаний Академии наук. Он же составил списки злостных нарушителей: в числе первых значится шведский посланник — не вернул словарь Бейля… 

При вступлении на престол императрицы Елизаветы положение академии оказалось затруднительным из-за растущих долгов, они были больше выделяемых на содержание денег. Да и раздражение к иноземцам сделало своё дело: академия состояла тогда почти целиком из немцев. Заявлял «о вреде господства канцелярии над академиею» и Делиль, указывая довольно обстоятельно весь вред, того, что академики подчинены канцелярии даже по делам, решение которых могли давать только специалисты и учёные. Назревал скандал. 

Делиль и бывший токарь Петра I Андрей Нартов вместе с рядом студентов подали в Сенат жалобы на незаконные и неблаговидные действия Шумахера. Под этим давлением Елизавета Петровна подписала 30 ноября 1742 года указ о назначении следственной комиссии над Шумахером, которого арестовали, а руководство академией перепоручили Нартову. По некоторым предположениям, инициатором жалобы был адъюнкт Ломоносов.  

Но нарушений комиссия князя Юсупова не нашла, и к концу декабря 1742 года Шумахера освободили. А в начале следующего 1743 года состоялся указ Сенату о возвращении его в академию с выдачей жалованья, причитавшегося за время ареста. Ещё через год комиссия закончила следствие, признав Шумахера виновным только в употреблении казённого вина на свои нужды, за что он и был приговорён к уплате 109 руб. с копейками. Обвинителей же приговорили к наказанию плетьми и батогами, но высочайшей милостью помиловали, разрешив вернуться в академию. «Им не я отвратителен, а моё звание. Они хотят быть господами в знатных чинах с огромным жалованьем, без всякой заботы обо всём остальном», – напишет после двух лет следствия Шумахер.  

Но война академиков и Шумахера не прекращалась до вступления в звание президента академии (в мае 1746 года) графа Кирилла Григорьевича Разумовского. Разумовский начал наводить в ней свои порядки. В 1754 году Шумахер получил чин статского советника. Но к этому времени он уже был очень ослаб — сказывался возраст. Нередко он по месяцу не ходил в канцелярию. Это и заставило Разумовского в 1757 году назначить присутствовать в академической канцелярии Ломоносова и Тауберта. В 1759 году за долговременную службу Шумахеру была пожалована в потомственное владение мыза Укиппхт в Лифляндии. А 3 июля 1761 года он скончался. Умер Иван Данилович в нищете, жена его писала в академическую канцелярию: «…для пристойного по чину погребения тела имею в деньгах крайнюю надобность». Ей было выдано жалованье «за долговременную и усердную работу мужа и его службу, которую он оказал при Петре Великом библиотеке и самой Академии наук». 

Похоронен Иван Данилович Шумахер на кладбище у Сампсониевского собора. До наших дней могила не сохранилась, кладбище уничтожено. К сожалению, не сохранилось ни одного портрета Шумахера, но в документах Академии наук есть ряд написанных им документов с автографом. И дела Ивана Даниловича Шумахера не канули в забвение. 

При Шумахере в период 1742–1747 годов был напечатан первый подробный каталог книг академической библиотеки в четырёх томах, подробно описанный в «Литературе русской библиографии» Г. Геннади (СПб., 1858), а также книги «Палаты Академии», а в продолжение 1742–1745 годов опубликовано примечательное издание во многих томах Musei imperialis Petropolitani, Typiis academiae scientiarum Petropolitanae. 

Ревизия библиотеки и Кунсткамеры, проведённая в 40-х годах XVIII века, показала, что за время своего существования (с 1714 года) оба эти учреждения значительно выросли: с 2000 томов первоначального фонда библиотеки до 18 238 томов в 1740-х годах.